Autore: Tat'jana Efimenko Larnevsk
Dal libro: «Nella patria... e senza patria...» (1986-2011)
Luogo: Krasnaja Gora (Russia)
Traduzione: S.F.
Автор: Татьяна Ефименко Ларневск
Из книги: «На родине... и без родины...» (1986-2011)
Место: Красная Гора (Россия)
Перевод: С.Ф.
 |
Segnale
stradale che oggi indica soltanto il nome… - Указатель, который указывает
теперь только название…
|
СПАСАЯСЬ ОТ РАДИАЦИИ…
Летом 89-го, опасаясь за жизнь своих детей, не дожидаясь обещанного
планового переселения, молодые родители тронулись с тепло насиженных мест, с
хорошо оплачиваемых работ. Ехали кто куда мог…
И опять, на улицах Буковца, появились вербовщики из Орловской,
Смоленской, Калужской, Курской областей, а также из Подмосковья. Предлагали
квартиры и работу и представители всех районов Брянской области. Наиболее
активными оказались Жуковский, Жирятинский, Почепский, Брянский и Выгоничский
районы. В эти районы и переселилась основная масса людей.
Но устроиться было нелегко. Если была работа, то не было приличного
жилья. Предлагали неплохое жильё – не всегда была работа по специальности. Хоть
и почётен всякий труд, но идти работать на ферму или в полеводство, если ты
получил профессию, успешно окончив вуз или техникум, всегда можно успеть.
Поэтому и мыкались семьи, не раз меняя место жительства.
Не прижились в Орловской области семьи Ковалёва В.В., Ковалева М.В.,
Склема А.И., Ефименко А.Н., Машейко М.В.
и Л.И., в Смоленской – Снытко Л.В., в Дятьковском районе – Шёлкового В.П…
Другим повезло больше. Они неплохо обосновались в новых районах:
устроились работать, получив хорошее жильё, пустили корни, сыграв свадьбы детей
и обзаведясь внуками.
А тогда, осенью 1989 урожай в колхозе получился самый высокий. Уборка
была напряженной. Механизаторы разъезжались. Завершали уборку рабочие, которых направляли
из других организаций Красной Горы и района.
Образованную ликвидационную комиссию в районе возглавил Котляров Е.И. В
состав комиссии вошли специалисты и руководители службы управления сельского
хозяйства, руководители и специалисты колхоза имени Кирова и Барсуковского
сельского совета.
С конца лета 89-го начался массовый выезд населения в другие районы
области. Первыми уезжали молодые семьи из колхозных квартир. Почти каждый день
слышались прощальные сигналы отъезжающих машин.
Тяжелее было тронуться тем, кто имел свои дома, построенные собственными
руками. Старики, прощаясь с домом, становились на колени и плача, целовали углы
своих домов.
Им, прожившим здесь большую часть своей жизни, больнее всего было
расстаться со своим домом и уехать в неизвестность. Как тяжело приходилось им
привыкать на новых местах, часто в совершенно не обустроенном жилье. Много
квартир и домов предложили для переселенцев Перелазы, Макаричи, Летяхи, Колюды.
Но тогда, в 86-м в них мало кто прижился. У одних предоставленное жильё
требовало капитального ремонта. У других возникли проблемы с трудоустройством.
Поэтому многие, из переселённых в 86-м, просили нового переселения во вновь
построенные в Красной Горе квартиры, названные в народе Чернобыльскими. Остальные
обустраивались как могли, заверившись обещаниями руководителей колхозов о
помощи в ремонте жилья и
трудоустройстве. В большинстве своём руководители выполнили свои обещания.
Хотя, как рассказывали переселившиеся, да мне и самой приходилось слышать слова
о том, что «получили страховки за жильё и нечего тут больше требовать
бесплатных услуг».
Если бы кто знал, как тяжело было детям, которых сажали за самые
последние парты в классе, называя заражёнными. Как никто не хотел с ними
играть, дразнясь и ломая игрушки пока никто не видит. С таким столкнулись те,
кто переехал в Орловскую, Калужскую области, в Подмосковье… лишь спустя время
налаживалось нормальное отношение к переселенцам. Хотя во многих деревнях нас
по-прежнему и теперь называют «набродью». Есть ли такое слово в нашем
современном словаре, я не знаю, но такая «набродь» как я ничего плохого
деревне, в которую меня переселили, не сделала…
Много воды утекло с тех пор. Вроде и неплохо живётся нам на новой и уже
ставшей своей земле. И чем чаще на вопрос: «Ну как, привыкли на новом месте?»
отвечаешь утвердительно: «Конечно да», тем больше хочешь увидеть свою деревню, ту,
что осталась под пеплом чернобыля, своих земляков, соседей, одноклассников. Ведь
что-то держит память крепко, не давая ей ни на день, ни на час забыть о той
«деревянной дальней» на которую смотрели
«прикрывшись рукой», которая «в лёгком платочке июльского облака в веснушках
черёмух» стола среди лугов и полей в междуречье Беседи и Олешни…
Татьяна Ефименко Ларневск
(Красногорского района Брянской области)
SALVANDOSI
DALLE RADIAZIONI…
Nell’estate dell’89, preoccupati per la vita dei propri
figli e senza aspettare il trasferimento statale pianificato, i giovani genitori
lasciarono i loro nidi caldamente covati, i loro lavori ben retribuiti.
Ciascuno se ne andava dove poteva…
E di nuovo per le vie di Bukovec fecero la loro comparsa i
reclutatori di lavoro provenienti dalle regioni di Orël, Smolensk, Kaluga,
Kursk e perfino dai dintorni di Mosca. Venivano a offrire appartamenti e lavoro
pure i rappresentanti di tutte le province della regione di Brjansk. I più
attivi si dimostrarono quelli di Žukovka, Žirjatino, Počep, Brjansk e Vygoniči;
fu infatti in quelle province che si trasferì la maggior parte della gente.
E tuttavia sistemarsi non era affatto semplice. Se c’era
il lavoro, non c’era un’abitazione adeguata. Se ti proponevano una sistemazione
discreta, non sempre c’era un lavoro adeguato alla tua specializzazione.
Sebbene tutti i lavori siano onorevoli, andare a lavorare in una fattoria o nei
campi dopo aver ottenuto una professione terminando l’università o un istituto
tecnico non era però certo il massimo… Tanto che le famiglie erravano,
cambiando più volte il luogo di residenza.
Non s’ambientarono nella regione di Orlov le famiglie
Kovalëv, Sklema, Efimenko, Majšejko, in quella di Smolensk la famiglia Snytko,
nella provincia di Djat’kovo la famiglia Šëlkovyj…
Altri ebbero miglior sorte. Si stabilirono discretamente
nelle nuove province: trovarono un lavoro, venne loro assegnata una buona
abitazione, misero radici, dopo aver celebrato le nozze dei figli e aver visto
nascere i nipoti.
Quell’anno, nell’autunno dell’89, il raccolto al kolchoz
venne su dei migliori. La raccolta era intensa. I meccanici se n’erano andati
via. Terminarono la raccolta i lavoratori che avevano mandato dalle altre
organizzazioni di Krasnaja Gora o della provincia.
Fu creata una commissione per la liquidazione, che nella nostra
provincia era capeggiata da E.I. Kotljarov. Ne facevano parte specialisti e
dirigenti della direzione agraria, dirigenti e specialisti del kolchoz “Kirov”
e del soviet rurale di Barsuki.
A partire dalla fine dell’estate dell’89 cominciò l’esodo
di massa della popolazione nelle altre province della regione. Per prime se ne
andarono le giovani famiglie che abitavano negli appartamenti del kolchoz.
Quasi ogni giorno si sentivano i clacson d’addio delle macchine in partenza.
Partire era più gravoso per quelli che possedevano le case,
costruite con le proprie mani. Gli anziani, congedandosi dalle loro case, si mettevano
in ginocchio e, piangendo, ne baciavano gli angoli. Per essi, che avevano
vissuto qui la gran parte della loro vita, era più doloroso dire addio alla
propria casa e partire verso l’ignoto. Fu assai difficile per loro adattarsi ai
nuovi luoghi, spesso in abitazioni prive di ogni comodità. Alle persone che si
trasferirono subito vennero proposti appartamenti e case nei villaggi di
Perelazy, Makariči, Letjachi, Koljudy.
Ma allora, nel 1986, furono pochi ad adattarvisi. Ad
alcuni vennero assegnate abitazioni che necessitavano di una ristrutturazione
capitale, ad altri sorsero problemi con il lavoro. Per questo molti di coloro
che si erano trasferiti nel 1986 chiesero poi un nuovo trasferimento a Krasnaja
Gora, nei nuovi appartamenti costruiti di recente, chiamati dalla gente “le case
di Cernobyl”. Molti altri si sistemarono come potevano, confidando nelle
promesse dei dirigenti del kolchoz per la riparazione delle abitazioni e per un
posto di lavoro. Nella maggior parte dei casi i dirigenti mantennero le loro
promesse. Anche se, come mi capitò di sentire da persone che si erano
trasferite, succedeva anche che «una volta ricevuta l’assicurazione sulla casa,
non potevi più pretendere i servizi gratuiti».
È difficile immaginare quanto fosse penoso per i bambini
che in classe venivano fatti sedere negli ultimi banchi con l’appellativo di
“contaminati”. E come – sfottendoli e rompendo i loro giocattoli di nascosto – nessuno
volesse giocare con loro. Con tutte queste cose dovettero scontrarsi coloro che
si erano trasferiti nelle regioni di Orlov, di Kaluga e nei dintorni di Mosca…
Ne dovette passare di tempo prima che l’atteggiamento nei confronti dei nuovi
arrivati si normalizzasse. E tuttavia in molti villaggi ancor oggi ci chiamano nabrod’ (“vagabondume”). Non so se
questa parola esista o meno nel nostro vocabolario contemporaneo, non lo so, però
so di certo che una nabrod’ come me
al villaggio in cui venne trasferita non ha mai fatto niente di male…
Molta acqua è scorsa da allora. Non ce la passiamo poi tanto male nella nuova terra, diventata ormai nostra. E quanto più di frequente alla domanda: «Allora, vi siete abituati al nuovo posto» rispondi affermativamente: «Ma certo», tanto più forte ti sale il desiderio di rivedere il villaggio natio, rimasto sotto le ceneri di Cernobyl, i propri conterranei, i vicini di casa, i compagni di classe. Perché qualcosa mantiene salda la memoria, non le permette di dimenticare nemmeno per un giorno, nemmeno per un’ora quella “lontananza del villaggio” che ammiravamo “riparandoci con la mano”, che “in un leggero fazzoletto di una nuvola di luglio con le lentiggini del ciliegio a grappoli” stava tra i prati e i campi nella zona tra i fiumi Besed’ e Olešnja…
Tat’jana Efimenko Larnevsk
(provincia di Krasnaja Gora, regione di Brjansk)
Nessun commento:
Posta un commento